AMADEUS LOUIS GONRO Амадей Луи Гонро	Hanter x Hunter - Chrollo Lucilfer // Охотник х Охотник - Хроло Люцифер
ПРОЗВИЩЕ: Лу, Ив, босс. РАСА: Человек ВОЗРАСТ И ДАТА РОЖДЕНИЯ: 29 лет, 15/06/3485г. СЕКСУАЛЬНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ: Есть возлюбленный супруг. МЕСТО В МИРЕ: Главарь "теней". Студент. КАК ОКАЗАЛИСЬ ЗДЕСЬ: Перерождение. ИНВЕНТАРЬ/ИМУЩЕСТВО: Гримуар.

ВНЕШНИЕ ПОКАЗАТЕЛИ:
Цвет глаз: светлая радужка, почти прозрачная, отчего глаза кажутся очень холодными
Цвет волос: темные, почти черные, легкая почти незаметная волнистость (лохматость)
Рост/Вес: 176/63
ОСОБЕННОСТИ:

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ:
(Пути жизненных дорог приведшие до жизни такой)
Кто не мечтал хоть раз начать жизнь с чистого листа, переписать историю и получить новый шанс на новое начало? Да нет таких. В кого не ткни пальцем на каждом лежит свой отпечаток сожалений, одиночества, вины и невысказанных слов. А в мыслях, нет-нет, да пронесется шальная и дерзкая мысль: «Ах, если бы!» Но это «если бы», так и остается тягучим и вязким напоминаем о собственной слабости, в котором увязаешь словно в болоте, и оно держит за душу крепко-крепко утягивая в бездну отчаянья. От невозможности изменить хоть что-то, теряешь остатки связи с реальностью и начинаешь верить, верить и верить, что ты мог бы изменить хоть целый мир, если бы только дали точку опоры.

Моей же опорой был Ты.

В том мире, яркой звездой и путеводной алой нитью, в этом – наваждением, сладким сном и кошмаром. Сколько тогда мне было, когда я осознал себя как себя, я не помню. Может пять, может шесть лет. Точно не скажу, слишком уж юн был и не искушен, но уже тогда первые ласточки снов-воспоминаний о прошлом терзали неокрепшую психику, то райскими пейзажами родного дома и веселым смехом, то ужасами войны, забирающим у меня всё самое дорогое, заставляя просыпаться от собственного крика и ходить с мутным взором целый день, не отличая явь от нави. Тогда я еще не понимал, ловя остатки сна в предрассветном тумане, что это были не просто кошмарные сны, а обрывки воспоминаний. И слабо верилось, что новая жизнь была дарована за не слишком уж праведную, если уж быть совсем честным перед самим собой, прошлую. Иначе с чего бы памяти быть столь назойливой в своём стремлении вернуть в законные права мою прошлую личность, еженощно насылая призраков прошлого в сновидения, что досаждали мне внезапными кошмарами более десяти лет.
Прошлая жизнь прорывалась в дарованную небесами новую, заставляя вскрывать собственную память словно проржавевший замок просто для того, чтобы вспомнить данное когда-то давным-давно самому себе обещание в тот самый момент, когда на моих глазах, во всполохах огня и крови, раздираемый на части мертвецами погибал дорогой сердцу человек. Обещание было связано с этим человеком, что логично, раз он был завсегдатаем моих снов. О том же, кто он такой и кем приходился прошлой версии меня, память скромно молчала, даже собственная смерть не нашла для себя законного места на пыльных полках с табличкой «прошлая жизнь».
Память возвращалась постепенно. Не так как говорят, проснулся и осознал себя кем-то другим. Для меня этот путь был долог. Не связанные между собой обрывки воспоминаний могли по началу только пугать и путать. Но в тот момент, мне некому было довериться, матушка как раз покинула наш мир, что возможно и стало спусковым крючком, а от отца не было ни слуху ни духу. Лишь брат молча был рядом, когда меня мучали кошмары, но ни разу не выказал недовольства, что мешаю ему спать.
К этому времени осколков прошлого уже набралось столько, что невозможно становилось сослаться на дурной сон. Я впервые проснулся с четким осознанием, что все это реальность, была по крайней мере: те места, те люди, да и я сам, что волею судьбы заперт в теле ребёнка. Умудрился  порадовался, что пришел в себя не младенцем.
С этого всё и началось.
Словно могильный камень, из глубин подсознания поднялась стена с четырьмя тысячами правил, старые привычки, моральные устои и леденящий душу холод в глазах - всё вернулось на круги своя. Степенность и глубокие познания так не подходящие для нежного возраста, выбивали моё воплощение из окружающей действительности, но для взрослых, окружавших меня в этом мире, не было на свете лучше и отраднее отрока, даже для многочисленной родни, которая доброжелательно поглядывала на меня. Для всех. Всех кроме брата, который, казалось, видел меня насквозь и оттого не нуждался в пояснениях с моей стороны и не старался вызнать у меня подробности перемен, за что я был ему безмерно благодарен.
Причина же моих изменений крылась на поверхности и была ясна, как солнце в погожий день – Перерождение.

И всё же, новая жизнь не оказалась сплошь создана из переживаний, по крайней мере не сразу.
В детстве у меня была счастливая полноценная семья – мама, папа, старший брат. Множество родственников, что с младенчества готовили меня стать кем-то очень важным, то ли монахом, то ли священником, а если верить дяде, то чуть ли не мессией. Я тогда лишь скромно улыбался с их слов и шел читать в огромную библиотеку находящейся в резиденции. Там было очень интересно несмотря на то, что шуметь нельзя, но о каком шуме может быть речь, когда ты взахлеб читаешь захватывающие рассказы, а еще там было красиво. В ней была полно не только познавательных книг, но и много запрещенной литературой, различных артефактов. При этом никогда не гнали оттуда. Обращаясь как хрустальной вазой, чуть ли пылинки не сдували с меня, не забывая то и дело напоминать о важности моего рождения, да тыкать носом, словно провинившегося котенка, в шалости доступные всем детишкам, но как всегда не мне. Я не противился, отчего-то привычно следуя выданной роли и установленным правилам, не забывая пропускать все мимо ушей и как обычный мальчишка снова и снова убегать в горы и резвиться там так, как никогда раньше не позволял себе. Пока никто не видит, почему бы и нет? Побегать, посчитать чужие звезды, измять монашеские одежды забираясь по старым деревьям, крепко цепляющимся за скалу практически у самого обрыва, да легко. Ведь с них открывался такой потрясающий вид на долину, где расположился у подножья гор городок Иллури.
Восточная провинция – не столица, о которая писали в учебниках и рассказывали приезжие, как о самом красивейшем рукотворном месте на земле – зато, она до боли в сердце напоминала другие «родные берега», не белоснежные, наделенные буйными красками, шумом бурной реки и знакомыми с детства туманами. Так что, по первой я даже не помышлять покинуть родовое гнездо, хотя память частично и вернулась ко мне. За меня это сделали обстоятельства.
Первые трагические нотки и в моё безоблачное детство закрались с кончиной матушки. Это был удар для всей семьи и для меня в том числе. Ещё не обремененное чужеродными знания сознание, тяжело переживало первую потерю в своей жизни, впав в безрадостную тоску. Отец тоже предался горю и ушел в себя, лишь изредка вспоминая о том, что у него есть дети.
А дальше все пошло по накатанной. Как говориться, где тонко, там и рвется.
Мы с братом остались на попечении у дяди, который воспитывая в строгости, всё же любил и заботился о нас. Я стал много времени уделять самосовершенствованию - медитации, учебе, тренировкам. Отдаваясь без остатка, я никак не мог понять, с чего на меня возлагали столь большие надежды, ведь не было во мне никаких способностей, кроме тех, о которых я «знал», да и те невозможно было использовать в силу нежного возраста.
И как с таким телом кого-то защищать?
Бесполезный дар перерождения, слабое тело и неразвитые силы вызывали даже не жалость, раздражение. Но, я был бы не я, если бы поддался в таком вопросе только на эмоции. Стоило для начала принять данность, что еще слишком мал и смириться надо больше времени. В прошлом у меня были похожие трудности и теперешние заслуги, благодарность многолетним тренировкам в той далекой прошлой жизни, но никак не труду сегодняшних дней.
Да и кого мне защищать? Где тот, ради кого душа пересекла пространство и время с тяжелым грузом воспоминаний? Помнит ли меня еще тот человек? И нужен ли...

А через несколько лет я встретил Его.

Первые годы обучения мне не было нужды посещать школу. Чего я там не знал? Даже не думал, что придется туда ходить, ведь казалось, что моя жизнь мало чем будет отличаться от жизни в Облачных Глубинах. Но подавать документы все же пришлось, да сдавать проходные экзамены – придумают же! – когда нас с братом временно сослали в столицу, подальше от “дворцовых” интриг. Я не знал, сможем ли мы еще вернуться обратно, что за тайны творятся за моей спиной, что заставили нас смешаться с толпой в самом большом городе мира. Покинув уютный городок со столь размеренным укладом жизни, я не сразу привык к городской суете.
Где-то в это же время я наткнулся на странную картину, не только поразившую меня до глубины души, но и изменившую всю мою довольно размеренную жизнь к которой я стал даже привыкать. Я только закончил со всеми «ну очень важными делами» приличествующие восьмилетнему ребёнку и позволил себе прогуляться по новым местам, где мне предстояло жить какое-то время, как услышал пронзительный лай собаки.
От странного предчувствия, ног под собой не чуя, я ринулся на звук, огибая повороты и переулки пока не наткнулся на раскидистое дерево, под которым надрывалась псина чуть ли не с меня ростом. По уму и здравому смыслу, мне бы впору испугаться, но в моих скромных талантах был отдельный пункт, в котором с животными я находил большую гармонию, чем с людьми. Поэтому ничуть не страшась, подошел и погладил огромного пса по загривку, а после просто прогнал, попутно размышляя о том, как же снимать с дерева, загнанного им туда какую-нибудь разновидность местных кошек - пачкать свой белоснежный выходной костюм не хотелось, но стоило лишь поднять голову как тут же обомлел.
Мальчишка, на глаз примерно, не старше меня, сидел не жив – не мёртв обхватив дерево всеми конечностями и грозящий в любой момент свалиться кулем вниз. Так что, лезть и вызволять «кота» мог и не успеть, пришлось ловить. После короткого диалога и попытки успокоить ребенка, себя считая довольно взрослым парнем, я так и не выяснил ничего важного о нём, но и оставлять одного, без присмотра совесть не позволяла. Я уже знал, что этот мир довольно чудной и нет-нет, да и попадали сюда иноземцы из других миров. Но он понимал мою речь, значит у него должны были быть часы, или мы из одноязычной расы. Но я не решился расспрашивать о таких деталях. Не знал, если у меня на это право, понимает и ладно.
Поэтому взяв под свою ответственность на закорках принес его на поклон сначала к брату, а потом и к дяде, когда он навестил нас, и не без усилий уговорил забрать мальчишку в семью. К этому времени о его родственниках и знакомых всё равно не было известий, хотя мы честно выполнили свой долг и подали прошение о розыске.
Всё же судьба шутница.
Когда новый брат попривык к новому месту, то всё чаще в нём стали проступать знакомые черты человека из моих снов, но я отмахивался от наваждения, говоря себе о том, что многие люди имеют схожие повадки. А вдруг ошибка, тогда лишь напугаю названного брата и тогда поди найди слова извинения. Поэтому я мог лишь издали наблюдать и позволять ему те шалости, которые раньше вызывали у меня лишь шквал негодования. Они порой вызывали улыбку и тепло в груди, такое привычно знакомое, но тут же напускал на себя бесстрастность стоило только увидеть, что меня застукали за столь неподобающим поведением. Откуда было столько снисходительности в моей душе сам не знал, может все же стоило разок умереть, чтобы пересмотреть свои приоритеты, ведь было время, когда моя неуступчивость стоила одной, но очень яркой полной света жизни.
Учебный год мы начали вместе. Вереница дней сменяла друг друга почти идентичными событиями: школа, зубрежка, библиотека, с краткими мгновениями тишины и покоя где-нибудь в парке или лесу недалеко от города. Главное там, где меньше всего людей.
Порой казалось, что меня занесло сюда случайно и душа Вей Ина так и не появится. Я уже все глаза высмотрел в поисках знакомой улыбки, лукавого прищура любимых глаз и неизменно солнечную неунывающую душу. Как назло, все больше сходства находил в названном брате. С той же открытостью и безмерной добротой, он, казалось, сиял для всех. Был всеобщем любимцем и потому, постоянно находился в окружении приятелей, да безбожно флиртовал с девушками, треща без умолку. И это было настолько неожиданно и неправильно, что я все чаще стал искать себе уединения дабы не попадаться под его ясный взгляд и попытки меня вывести на чистую воду, искренность чувств или чего он там искал. Ко всей «радости» и сны становись все более бесстыжими и мало походили на воспоминания, скорее на желания. Вот только кого именно, себя прошлого или настоящего – трудно было разобрать, что приводило в сумятицу, и сердце, и душу. Зато можно смело сказать, что я начал усердно закаливать тело и дух, принимая не столько контрастный душ, сколько ледяной, выползая на свет божий синим как гуль, зато спокойным как танк.
С убийственной невозмутимостью вытаскивая из любых переделок своего неугомонного брата, закрывая, насколько возможно от невзгод этого неидеального мира, принимая на себя все удары, которые сваливались на него и лишь внимательнее заглядывая в глаза словно ища в них ответ на свой единственно невысказанный вопрос – «Это ты?»
Последней каплей, сорвавшей с корнем все мои тщательно выстраиваемые щиты, стала песня.
Вся хваленая выдержка треснула с громким хрустом и упала на руки горячими слезами. Было радостно и одновременно жутко, что всё эти сны не были плодом больного воображения. Хотелось подорваться и заключить в крепкие объятья родную душу, но боялся спугнуть исполнителя и потревожить его тихие напевы. Оставалось по-детски прикрывать рот ладонью и прячась в стороне, вслушиваться в знакомые мотивы, осознавая простую истину, что это моя мелодия. Нет не так. Наша!
После этого я стал все более дерганным, не решаясь начать разговор с братом. Какие слова стоит подобрать чтобы не показаться психом, ведь о том, что кто-то из нас помнит прошлую жизнь никто и словом не обмолвился, лишь во взгляде младшего что-то неуловимо изменилось. И понять, что именно, без душевного разговора никак не выходило. Внутренняя дисгармония, разумеется, повлияла и на окрепшие было за время учебы способности доставшиеся мне в этом мире, они выходили из-под контроля.
Сила созидания и разрушения. Сила времени и пространства. Время. На словах хорошо звучит, а вот в деле это страшно. Все мои познания прошлого, все те столпы, державшие мой мир, рушились один за другим. Раньше за разрушением стояла темная энергия, зло. Сейчас эта сила, наполнявшая моё тело, могла менять саму суть вещей, отрицая все законы мироздания. Это было неправильно. Это было страшно. Такого не должно было произойти. С кем угодно, но только не со мной. Такая сила приносит только реки крови и уничтожает душу, я это видел собственными глазами, но видя, как срастаются под моими ладонями сломанные веточки и крылья раненых птиц, как распускаются поникшие цветы, в это верилось с трудом.
Но всплески неконтролируемой силы действительно несли разрушения и довольно жуткие, когда под ногами исчезала мятная трава, а звонкие пролески превращались в голую пустыню. Иногда под руку попадались ни в чем неповинные живые существа, развоплощенные наполовину они представляли отвратное зрелище и приходилось тратить много энергии, чтобы «вылечить» их. Не представляю сколько мыслимых и немыслимых сил я прилагал, чтобы не показывать свои истинные чувства перед ставшими мне дорогими людьми. Семьей, которую я принял в этом мире и которые были так похожи на тех людей, которых я знал раньше. Но даже эта иллюзорная идиллия не продлилась вечно.

Шел шестнадцатый год.

В этот год все пошло не так. И хотя получить официальное разрешение вернуться домой, было радостной новостью, последующие события оказались кармическими. Я даже успел несколько раз пожалеть, что взял с собой младшего брата.
Отчего-то боги прогневались снова, в очередной раз решив развести нас, как в море корабли.
События в очередной раз повторялись, как и вся моя жизнь в целом - те же родные по духу места, схожие ситуации и знакомые люди с небольшими отклонениями от прошлого. Я смотрел на горящие дома и не мог отвести взгляда, будто вновь очутился в одном из своих снов, в кошмаре наяву. Из прострации меня вывел старший брат, схватив за шиворот оттащил меня в сторону от рушащихся зданий и потащил к реке, где было ничуть не безопаснее.
Пираты. Откуда только взялись?! Они каким-то образом смогли притулиться на речке Быстрой и теперь устроили полный разгром пристани и всех окрестных домов, — это была бойня. Но зачем? Этого я еще тогда не понимал. Что привело охотников за наживой в место, богатое лишь чудесными видами и людьми, ведь до семейной резиденции им точно не добраться, не до секретных книг и артефактов, об этом позаботятся, но другие и множество барьеров, которые просто так не пробить. Не в этот раз.
Не смея шелохнуться в руках брата, я с ужасом наблюдал за разрушениями. В моем теле еще не было необходимой силы чтобы потушить пожар и спасти жителей разом одновременно. До великих жрецов, которые обладали схожей силой в древних легендах, мне было не дотянуться. Не было у меня вековых практик за спиной, лишь один единственный десяток.
Я никогда не впадал в панику, это ведь показатель слабости, но стоило краем глаза увидеть Вэй Ина в руках этих гадов. Мир словно замер на моих глазах, затаил дыхание вместе со мной, наблюдая как рослый мужик вздергивает его и достает простой нож, даже не меч и вспарывает его тело. Я не выдерживаю. С криком вырываюсь из захвата старшего брата и выпускаю всю свою силу. Глаза болят и слезятся, когда перед ними промелькает за мгновение всё – прошлое, настоящее, будущее. Я растворяюсь в этом видении и наблюдаю, как горят звезды, вспыхивают рождаясь вселенные и умирают. Пока вокруг меня в золотой прах превращаются незваные гости с их черными кораблями, на глазах у изумленной публики.
На негнущихся ногах подхожу к выступу, где сейчас лежал столь драгоценный и любимый братишка. Снова и снова повторяю, как мантру его истинное имя. Встаю рядом, закрывая его от остальных и закрывая глаза падаю на колени, обнимая и вливая в него жизнь, боясь только одного, что в этот раз я снова не успею. Я впервые сияю окруженным мягким золотым сиянием и этот свет расходиться от меня мягкими лентами возвращая всех пострадавших к жизни, атом за атомом. Пока душа рядом, она вернется в целое тело, а если надо и душу верну. Что станет со мной за то, что я пошел против мирового порядка уже не важно, сил на размышления уже не остается, слишком много энергии требует возврат к жизни. Но в этот раз моё желание, пусть и частично, но исполнится.
- Вей Ин. – я выдавливаю улыбку, не в силах скрыть слезы радости и облегчения, когда его дыхание становиться спокойным, глубоким, а глаза открываются. – Ты живой.
Стрела почти нашла свою цель, пройдя по касательной, задевая висок и вскрывая плоть. Влажная теплая жидкость тут же залила длинные смоляные волосы и правое плечо. Удивиться не успеваю, второй удар приходит ровно в цель. Стрела пронзила насквозь спину как мишень, отчего острый наконечник вызывающе торчал из моей груди, ровно из солнечного сплетения. Не растрать я все силы, возможно смог бы среагировать, поставить барьер, сделать хоть что-то. Но успеваю лишь подумать, что я не доглядел и кто-то смешался с толпой, а может пришло подкрепление и что истинной целью были не секреты семьи, а… Я?
Голову сжимает чья-то рука и меня прошибает словно разрядом молнии, парализуя и сметая последние остатки сознания в моих глазах.

***

Иногда судьба бывает благосклонна и даёт… второй шанс. Ухватиться за него или нет, каждый решает сам, но чаще всего упускает его.
Вполне возможно мне был дан шанс. Вполне возможно я его упустил. Но теперь, я этого даже и не вспомню. И не только это, но и всю свою жизнь в целом. Лишь странное чувство сожаления точит свои когти по сердцу. Словно было что-то важное в прошлом такое, о чем мне не стоило забывать, что-то столь значимое, что несмотря ни на что жаждет прорваться сквозь густую пелену застилающее от меня память о прошлом.
А ведь прошло уже много лет с того момента, когда я впервые открыл глаза и осознал полную беспомощность от незнания. В тот момент тишина звонко ударила по ушам, а когда я с трудом разлепил тяжелые веки, наткнулся на потолок. Мне почему-то хотелось, чтобы он был кипельно белый как «траурные одежды», ведь тогда можно было подумать, что я умер и попал в рай, но он почти серый и бог весть знает, когда белёный. В попытке оглядеться пытаюсь повернуть голову, но силы отказались подчиняться мне, даже думать было больно, но через силу я все же смог осмотреться. Совершенно незнакомое место имело неопрятный вид: нелицеприятные пятна на мебели, трещины на стенах, отсыревшие окна, а в воздух источал режущие тонкое обоняние вонь нечистот, старости и сырости, так не похожие на светлые и чистые комнаты клиник схожесть с которыми не отпускала. Но не место нахождения меня смутило, а единственный вопрос, болезненно бившийся о черепную коробку – Кто Я?
«Кто я? Где я? Кто эти люди? Почему? Зачем?» Столь безыскусные вопросы сыпались из меня градом на всех, кто осмеливался подойти ко мне на расстояние вытянутой руки. Но молчание мне было ответом, а в меня же вливают смердящую жидкость, от которой вновь проваливаюсь в небытие. Проще было начать говорить с мебелью, она могла бы многое поведать, и о месте пребывания, и о людях здесь находящихся. Я снова учился двигаться и ходить, как в первый раз, чувствуя себя странно, словно взрослого мужчину запихнули в тело младенца. Вот только этому «младенцу» было без малого лет шестнадцать - восемнадцать, может старше, но довольно юный вид на совершенно незнакомом мне лице не позволял дать больше. Совершенно растерянный и сбитый с толку, мне приходилось хвататься за любые вскользь брошенные слова обо мне и от каждого ответа вопросов становилось еще больше. Так я узнал, что провалялся в коме много лет (это ж сколько мне тогда лет должно быть?), меня перевезли из другой клиники которая сгорела под чистую и унесла с собой в пламени пожара все документы и личные вещи, и присвоили какой-то порядковый номер, чтобы хоть как-то значился в новых списках. Почему на меня просто не плюнули и не дали умереть, я узнал много позже.
В то время моим «лечением» занимался один доктор, благодаря ему буквально через несколько месяцев меня можно было не отличить от нормального здорового человека, в членах разливалась сила и головные боли перестали меня мучить, кошмары не посещали, но меня всё равно не рвались выпускать из-под надзора, наоборот, «лечение» становилось всё больше похожем на опыты граничащие с пытками. И тогда я не выдержал. Чего добивались местные лекари, но получили лишь того, что пробудили во мне силы, о которых я не знал, как и не знал, что с ними делать, как ими пользоваться и для чего они служат? Смотря на свои окровавленные руки и пустые халаты, полу-развоплощенную технику меня впервые пробил страх и какое-то чувство злорадного удовлетворения. Это было непривычно.
Вот что странно, не помня, как я оказался в подобной ситуации, старые привычки остались при мне, ведь им неоткуда было взяться в столь непривлекательном месте. И именно они стопорили каждый мой шаг, не давая душе разгуляться, сковывая рамками, похожими на ограничители с моралью и нравственностью, и вместо того, чтобы воспользоваться силой и уничтожить это гнездо лжи и порока, я не мог поднять руку на людей, по крайней мере в сознании.
Я покидал свой временный приют в спешке. Подобный разгром не мог остаться без внимания и на шум уже начинали стекаться, сначала любопытные зевали из пациентов этого приюта безумных, а за ними подтягиваться «белые халаты». Оставаться на месте было нельзя, без промедления срываясь на бег и бежал я долго, пока полностью не выбился из сил. У меня ничего с собой не было - ни денег, ни еды, ни знакомых и возможно даже семьи, а если была, я не знал как дать о себе знать так, чтобы не привлечь лишнее внимание, и не дай бог навредить тем, кто у меня мог остаться в прошлой жизни.
Я лежал, раскинув руки и смотрел на звездное небо, оно уже успело так стемнеть, а я и не заметил, как не замечал и слез, что градом катились из моих глаз, увлажняя виски и оставляя лужицы на земле. Меня душила тоска по дому, невозможность себе помочь и множество других эмоций боровшиеся во мне столь долгое время, наконец, нашли выход накрыв меня истерикой.
Успокоился я лишь под утро. И, в это же утро я пополнил ряды бездомных, познав на своей шкуре все прелести жизни на улице. Для меня, явно не привыкшего к подобному обращению, здесь было не место. За еду тут сражались, кто был слаб погибал и никому не было до этого никакого дела. В один миг оказалось, что отсутствие памяти было наименьшее из возможных зол. Быть простым человеком из трущоб оказалось тем еще испытанием для гордости, морали и нравственности. Я не понимал, почему мне так претит все, что меня окружало, отчего вся моя сущность просто содрогалась от ужаса и отвращения.
Не думаю, что рассказ о моём выживание среди отбросов общества, поиске пропитания и попыток не попасться в рабовладельческий капкан, заслуживает детального описания.
Главное - я выжил, остальное проза.
В те времена я столько раз наступал на горло своей гордости, что потом из меня вообще невозможно стало вытянуть и пары слов. Да и перед кем мне душу изливать? Один против всего мира, без способностей, которые были показательно-разрушительны в тот роковой день, теперь даже не ощущались в теле. Обычный человек – как приговор, даже если у тебя есть регистратор - часы с идентификацией личности.
То, что не смогли сделать ученые из дома терпимости, смогла сделать улица – голод, холод и опустившиеся на самое дно люди. Я терял решимость, я терял себя. И с каждым днем все больше. Много раз успев пожалеть о том, что вообще пришел в сознание, я держался лишь за слабую, почти эфемерную надежду, что память вернётся, что в этом мире я не одинок, что у меня есть дом и меня… ждут. В такие минуты я вспоминал мягкую, чистую и теплую мелодию, успокаивающую душу и сердце, она была единственной ниточкой, прорвавшейся через время. За неимением инструмента напевал ее, забравшись на самое высокое здание в заброшенном городе и там, на крыше, между небом и землей, находил небывалое спокойствие.
Первое, что я смог узнать, добравшись до источника информации, — это время. Я перерыл все доступные архивные данные о пожарах, чрезвычайных происшествиях, о всех несчастных случаях произошедших за последние пятьдесят-сто лет, кто в это время из значимых лиц был замечен на желтых страницах, даже некрологи перерыл! И вот тут-то меня ждал сюрприз. Я, то есть, то лицо что у меня было смотрело на меня с полупрозрачной панели, вместе с огромным количеством других людей и венчал этот список заголовок: «Погибшие во время пожара в клиники Св. Элеоноры. 3819 г.» Вот только все имена были настолько плохо прописаны, что не прочитать. Словно кто-то намеренно испортил эту страницу истории. Зато узнал год. С того времени прошло не много ни мало, а десять лет. Да, теперь было понятно и отсутствие родственников вокруг моей постели в ожидание, когда я открою глаза или хотя бы каких-то знакомых. Я был мертв для всего мира уже более десяти лет. Найдя ответ на один вопрос я не получил даже капли облегчения, так как это породило еще больше вопросов, а доступная для общего доступа информация не давала на них ответов.
У меня было два выбора, и оба были непростыми.
Один – Черный рынок, славившийся тем, что там можно приобрести любую редкость, информацию или наоборот, уничтожить её. Но денег на легкий вариант у меня, разумеется, не было.
Второй, найти таинственный артефакт «зеркало истины», находящийся в «руинах Эфиора», кажущиеся очень спокойными и умиротворенными, на деле являясь самыми мистическими и опасными на всей территории светлой половине Эа.
Путешествие на край земли заняло довольно много времени за который я пытался не только приблизиться к цели, но и вспомнить хоть что-нибудь сам, но сколько бы не копался в своём подсознании оно молчало как шпион на допросе. Память, словно горное озеро зимой, покрытое тонким слоем льда, было так же тихо и глухо, не достучаться. Приходилось терпеливо ждать, когда доберусь до артефакта.
Этот мир особенный. Здесь можно встретить такие вещи, которые могут показаться просто неуместными и нереальными, но они были. Поэтому я так жаждал поскорее увидеть это чудо наяву. И когда, наконец, достиг руин старого города и ступил на его тропы, лабиринтом петляющих меж полуразрушенных домов, то не мог сдержать облегченного вздоха. Но я рано возрадовался и расслабился. Это путешествие было рискованным с самого начала, но я должен был вспомнить что-то очень-очень важное, то, что не дает мне столько времени покоя и при этом любым способом. Бесконечный лабиринт и жуткие твари, оказались меньшим злом. Память у меня была отличная, как бы это иронично не звучало, и не боялся заблудиться, да и от существ можно было сбежать, если не удавалось отбиться, благо захватил с собой меч. А вот от тумана сбежать было невозможно, он окружал кольцом, затравливая как зверя в ловушку, цепляясь за руки и ноги, словно было живое и в тот момент, когда таинственный туман поглотил меня в своих объятиях я увидел Его. Внезапно резкий холод опалил все моё естество, крепкой хваткой хватая за шею своими ледяными руками и унося с собой в безвестные земли.
Похоже терять сознание становилось привычкой.
Когда очнулся в очередной раз, то заторможено подумал, что я повторяюсь, спрашивая у пустоты: - Где я?
Да и ответа не требовалось. Ма-арот, обратная сторона мира, поглощенная тьмой и ни разу не видевшая солнечный свет с момента Катаклизма. Хорошо одно, что в этот раз я не чувствовал себя половой тряпкой и сразу же, как пришел в себя, резко принял сидячее положение, готовый сражаться с неизвестным врагом, если понадобиться, но наткнулся лишь на мрачную, скрытую в полутьме пустошь простирающуюся покуда хватало взгляда. Здесь было темно.
Солнца свет не достигал этих земель, то немногое чего касался взгляд можно было разглядеть. Постоянное освещение без видимого источника света давил на глаза кроваво-алым заревом, словно солнце было в глубоком закате. Лишь тонкий луч на горизонте, устремляющийся в беззвездные небеса, напоминал, что он еще жив и находится в том же мире, но лишь на ее противоположной стороне, а еще тут было жутко холодно. Но это место до боли казалось знакомым, но сколько бы я не силился память помогать отказывалась.
Похоже лимит терпения все же оказался не безграничным и старающийся всегда быть собранным и крепким, даже в, казалось бы, безвыходной ситуации - я прыснул, а потом психика немного не выдержала и меня прорвало, заржав уже в голос. Смеялся долго, громко, почти надрывно пока в глазах не начало щипать, но не позволил себе проронить ни слезинки, лишь крепко зажмурился, глубоко дыша и переводя дыхание. Отсмеявшись, устало валюсь обратно на землю безучастно разглядывая ночное небо, усеянное сияющими звездами, словно кто-то рассыпал серебряной пыли по черному холсту. Не так уж жутко, если присмотреться.
Грудь всё ещё болезненно сжималась от переполнявших чувств, не давая свободно дышать.
Оказавшись в очередной раз выкинутым на произвол судьбы, но всё ещё живой, я мог сколь долго вопрошать небеса, что такого я натворил в прошлой жизни, той, что я забыл и той, что прошла после круга перерождения, что теперь мне всю оставшуюся жизнь придется скитаться по этой всеми забытой глуши, без шанса выбраться обратно? И даже если выход был, то скорее всего меня просто ждала бессмысленная смерть от голода и жажды, пока то его найдешь. Ведь никто не знал на другой стороне об этом месте ничего, а те, кто знал обычно сами были такими же «везунчиками», как и он сам.

С того времени прошло несколько лет.

Когда я вернулся обратно, я сам себя не узнавал. Что-то будто надломилось во мне и до этого будучи скуп на проявления эмоций, они словно захлопнулись в твердый панцирь, а ценность человеческой жизни перестала меня волновать, как и, собственно своя собственная. Я больше не боялся, что меня признает хоть кто-то, будь то враг или друг. Отрезал привлекающие внимание длинные волосы, повязал лоб белой лентой, прикрывая знак в виде креста. Облачился в малоприметные одежды, и как говорят, слился с толпой.
Я мог бы прожить довольно беспечную жизнь, благодаря некоторым подаркам с темной стороны, став одним из так называемых криминальных авторитетов, путешествовать или осесть где-нибудь на далеком острове, но жажда отмщения тихо тлела в душе. Вот только найти виновников в моей «смерти», без разоблачения самого себя, когда о себе ты знаешь крайне мало, точнее практически ничего, задача не из легких. Но я решился пойти на риск и первое что я сделал, вернул себе имя благодаря часам.
Именно поэтому сейчас занимаю две ниши в этом разрозненном мире - две жизни, в одной из которых я лидер преступной группировки, в другой студент с образом богатенького раздолбая.

ХАРАКТЕРНЫЕ ПРИВЫЧКИ:
(О характере и привычках, о чем любит и мечтах, чего боится и страстно желает)

СПОСОБНОСТИ:
Ранг:
Класс:
Слабости:

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ:

КАК НАС НАШЛИ?:

СВЯЗЬ С ВАМИ